НА ИЗЛЕТЕ, или В брызгах космической струи. Книга вторая - Анатолий Зарецкий

НА ИЗЛЕТЕ, или В брызгах космической струи

Книга вторая

Анатолий Зарецкий

© Анатолий Зарецкий, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 14. НПО «Энергия»

Наконец объявили, что техническое задание на разработку нового изделия поступило в архив, но выдавать будут строго по списку. Мы с Кузнецовым в списке значились.

Для начала заказали раздел «Испытания и эксплуатация». С удивлением обнаружили, что это переизданный один в один наш том предложений. Странно было видеть тот шикарный документ в невнятном архивном исполнении. Жуткая светокопия на синьках, с подписями и печатями. Как ни старался, подпись исполнителя документа так и не разобрал. Впрочем, если разобраться, какой он исполнитель…

Зато четко читалась подпись лица, проверившего документ – Макаров. «Уж ни тот ли это лейтенант Макаров, который писал ответы на все мои рапорты об увольнении из армии? Или в каждом заведении министерства обороны есть по своему лейтенанту Макарову на все случаи жизни?» – размышлял, просматривая документ.

Нет, изменения все же были. Стало очевидным, что в документе остался лишь вариант РЛА-130А. Простенько и со вкусом. Итак, ближайшие перспективы нашей отрасли определились, и они вовсе не радужные…

Вскоре индекс РЛА исчез навсегда. Военные присвоили свои кодовые обозначения всем компонентам космической системы…

Неожиданно нас накрыл бумажный вал служебной переписки. Все запрашивали друг у друга исходные данные, без которых не мыслили своего дальнейшего творческого существования. Но никто, кроме проектантов, ничего выдать не мог в принципе. А от Службы главного конструктора пока поступали лишь документы организационного плана в виде заведомо невыполнимых графиков работ.

Как-то раз в отделе появился Шульман. Ему требовался ни много, ни мало алгоритм работы всех бортовых и наземных систем. Без этого он, якобы, не сможет выдать задание на разработку АСУ.

– Шульман, – кипятилась Ростокина, – Ты спешишь впереди паровозного гудка. Нет никаких систем, и даже их разработчики еще не назначены. Какой тебе алгоритм?

Зашел к нам и озабоченный Мухаммед.

– Кузнецов, вы тут с Зарецким занимаетесь новым изделием. Скажи, какие графики от меня требуют? Я понятия не имею, что за изделие, а им подавай графики его подготовки, да еще на всех позициях.

– Не бери в голову, Мухаммед. Ответь, что в стадии разработки.

– Какой разработки? У меня и в планах ничего нет – возмущался Мухаммед и бежал в свою комнату заваривать чай.

Чай он пил постоянно, запивая им какие-то таблетки. Когда же увидел, как он его заваривал, все стало ясно. Типичный «чифирь», который потребляют зэки на зоне вместо недоступного алкоголя. Потребляя галлоны такого стимулятора, Мухаммед непрерывно выдавал рулоны сетевых графиков. Он был мозгом этого предприятия.

Он отбирал информацию по всему КБ буквально из воздуха, точнее из телефонной трубки, которая почти всегда была на его плече. Говорил с кем-то невидимым, а карандашом быстро-быстро чертил эскиз будущего графика. Истощив собеседника, Мухаммед набирал номер другого, свеженького, уточняя и уточняя свое произведение.

Эскизы он рисовал потрясающие. В них было все: длина каждой линии в миллиметрах, размер каждой стрелочки и каждого кружочка, надписи над стрелочками с указаниями размера шрифта и так далее.

Эскиз листа тут же поступал к Соболеву, который брал подготовленный кем-то из группы стандартный лист с рамочками и штампиками и размечал его в полном соответствии с размерами на эскизе.

Размеченный лист вместе с эскизом переходил к Четверкину. Тот быстро по трафарету наносил все кружочки и стрелки, проводил линии.

Затем эстафета переходила к Свете Шевченко. Она красивым почерком также быстро вносила все надписи и возвращала эскиз с готовым листом Мухаммеду.

Тот, хмыкая, просматривал лист, даже не сверяя с эскизом. Память у Мухаммеда была феноменальной. Наконец, он делал какие-то уточняющие правки в эскизе и снова передавал его Соболеву. А непрошедший экспертизу лист тут же уничтожал.

Работал потрясающий конвейер по производству сетевых графиков. И он работал безостановочно…

Я помню Мухаммеда еще по полигону. Обычно он сидел рядом с руководителем работ и контролировал, чтобы тот работал строго по его сетевому графику, который лежал на столе руководителя.

Если все вдруг складывалось по-другому, Мухаммед мгновенно выдавал новый график. Словом, он был известной и даже в какой-то степени легендарной личностью. Кто-то из сотрудников однажды посвятил Мухаммеду целую поэму.

Я запомнил лишь один из куплетов, в котором запечатлен момент его прилета на полигон накануне очередного неудачного пуска ракеты Н1.

С рулоном бумаги и сводкой —Невольный Творец наших бед —По трапу нетвердой походкойСпускается наш Мухаммед.

Вскоре группа Мухаммеда подключилась к новой тематике, и какое-то время он, уже без всяких телефонов, часами интервьюировал нашу троицу, накапливая информацию, которая хоть в чем-то могла быть полезной для его графиков.

На одном из собраний отдела Бродский объявил, что на базе ЦКБЭМ и ряда смежных предприятий создано научно-производственное объединение. Всех нас автоматически переведут в новую организацию – в Головное конструкторское бюро НПО «Энергия».

Генеральным директором и Генеральным конструктором объединения назначен Валентин Петрович Глушко. Наш Шабаров также автоматически повысился, став еще и заместителем Генерального директора.

Мы с Кузнецовым понимающе переглянулись. Буквально накануне мы обсуждали подобную перспективу. Тогда до нас дошли слухи о предстоящей реорганизации ЦКБЭМ и о как-то связанном с этим странном названии «Энергия».

– Знаешь, Толя. Глушко свое КБ не бросит. Да и они без него никуда. Вот посмотришь, придумает какое-нибудь объединение… Заодно и свой статус повысит… Король всех от себя разгонял, новые КБ создавал. А этот объединять будет. Вот посмотришь…

– А зачем ему это?

– Как зачем?.. Кто он сейчас?.. Преемник Короля… Всего-то… А так будет создателем нового объединения… И переплюнет Короля… Только кажется мне, Толя, ничего из этого объединения не выйдет. Не дадут Глушко делать всю программу «Буран». Для этого и название объединения придумали «Энергия». Неспроста все это, – загадочно улыбался Кузнецов.

– И в чем же хитрость?

– Кому-то оставят «Энергию», а кому-то дадут «Буран». Только и всего.

– А смысл?

– Деньги, Толя… Бюджетные деньги… Королю давали, сколько просил, да и то не всегда. Особенно, когда появились мощные конкуренты… А Глушко?.. Для многих он так и остался двигателистом… Ракетчиком его уже не воспринимают. Даже на месте Короля… У Мишина и то в этом плане полегче было – все-таки прямой преемник. Не завалил бы Н1, далеко пошел… Хотя, от него мало что зависело… Так что, Толя, помяни мое слово, получим только носитель, – закончил излагать свои измышления мой мудрый наставник.

Еще тогда мысленно согласился с его предположением, каким бы странным оно ни показались. И вот оно, похоже, реализовалось в спрогнозированном объеме. Название «Энергия» нам обоим уже показалось символическим.

Увы… Полный объем дробления функций мы не смогли даже представить в своих самых буйных фантазиях или просто увидеть в кошмарном сне.

Вскоре стало известно, что космический самолетик будет делать КБ Лозино-Лозинского. Это, положим, нас не удивило. Но постепенно выяснилось, что «новое» ГКБ осталось не только без самолетика, но и без носителя.

Боковушку будет разрабатывать КБ «Южное», даже не входящее в НПО, а центральный блок – КБ Пензина.

– А что же нам досталось? – спрашивали друг у друга в курилках обеспокоенные работники ГКБ и сами же отвечали, – Общее руководство и курирование.

Кое-что все же перепало и ГКБ, причем даже на самолетике. Нашлось применение и блоку Д, а потому кроме группы Мухаммеда, которую волей-неволей подключили к нашей работе, никто из отдела вливаться в новую тематику не спешил. И наша спаянная непопулярной работой троица по-прежнему тонула в море переписки.

К лету бумажное море отступило – то ли пишущие устали от своих бесплодных просьб дать им то, что еще даже не имело названий, то ли весна заставила бросить все и вспомнить о грядущих летних отпусках.

Как бы там ни было, но у нас с Кузнецовым вновь появилось время для задушевных бесед, причем как на рабочем месте, так и в нашем любимом – у серебристых елей.

Мы все чаще стали навещать наших проектантов, с интересом узнавая новости по нашей тематике. Только там мы могли наблюдать, как постепенно менялся облик создаваемого изделия, как уточнялся состав его агрегатов и систем, задавались их функции и характеристики.